Передача N 531
23.08.2002
В эфире программа "Облака"...
Это передача о заключенных, для заключенных
и для всех тех, кому не безразлична их судьба.
По данным официальной статистики уровень
занятости взрослого населения России в хозяйственной
и экономической деятельности чуть больше 50%, по оценкам
же экспертов, в сферу теневых отношений активно включено
60% взрослых граждан нашей страны. Это вовсе не означает,
что половина великовозрастных россиян лежит на печи
и ждет когда им служба занятости, как щука из известной
сказки, поднесет извещение о высокооплачиваемой работе.
Подавляющая часть "незанятого" по статистике
трудоспособного населения "пашет", что называется
от зари до зари, без выходных, отпусков и социальных
льгот. Это челночники, люди устроившие свои маленькие
заводы и фабрики в гаражах, сараях подвалах, а то и
просто на дому, нелегальные торговцы. Но ни сами трудяги-теневики,
ни их продукция, ни получаемый доход в официальную статистику
не попадают. Соответственно, никаких налогов и отчислений
государство от них не получает.
Вряд ли кто из нас поверит, что неуплата
налогов приносит трудяге-теневику дополнительный доход.
Не заглядывая в словари современного русского языка
или блатного жаргона, любой россиянин, вам сходу ответит
на вопрос: что такое "крыша"? "Крыша"
- это криминальная братва, сотрудники милиции, казенные
люди из государственных служб, которые собирают с "незанятых"
в легальной экономике граждан не налоги а дань, берущие
"откупного" за то, чтобы теневик спокойно
работал, и чтоб никто его не трогал.
Почему бы теневикам, значительная часть которых
умеет и хочет работать, не обратиться в соответствующие
государственные службы и там не зарегистрировать свой
маленький бизнес? Если Вы спросите об этом у самих подпольных
трудяг, то многие из них скажут: "уже ходили:"
Ходили в эти самые службы и убедились, что "дань",
которую с них там потребовали в несколько раз превышает
те деньги, что они платят своей "крыше". Понятно,
что в эту требуемую государевыми людьми дань входят
не только деньги, за которые производитель или продавец
продукции получит квитанцию, но и так называемый "верх",
т.е. то, что на языке уголовного закона называется взяткой.
Эксперты, т.е. специалисты в области экономики,
социологии, права и других наук, относящихся к рассматриваемому
нами предмету, согласно утверждают: при такой огромной
части населения, вытесненной или изгнанной из легальных
сфер деятельности, провести реформы, о которых наши
политики талдычат более 10 лет, невозможно. Любые законы
вводи, любые государственные программы принимай, установить
справедливый порядок жизни российского общества - невозможно.
Потому, что мы живем в стране, где 60% населения обходится
без государства, его законов и программ.
Как мы уже говорили, представители "крыши"
охотно обещают подпольному работяге защиту и безопасность.
Но именно "лица, не имеющие определенных занятий"
составляют около 60% наших заключенных. В СИЗО Московской
области, например, таких "лиц" - 66%. И особой
загадки в этих цифрах нет. Анализ информации по социально-демографической,
уголовно-правовой и др. характеристикам тюремного населения
России, позволяет утверждать, что более 70% осужденных
к лишению свободы не преступнее и не зловреднее остального
населения. В места лишения свободы попадают люди, более
беспомощные, более уязвимые и удобные для правоохранительных
и судебных органов в качестве объекта демонстрации эффективности
борьбы с преступностью. Причем, чем беззащитнее (в правовом,
социальном, экономическом и др. аспектах) социальная
группа или человек, тем более суровые уголовные санкции
в отношении них используются. Наибольшую свирепость
наша система уголовного правосудия проявляет к женщинам,
подросткам и молодежи.
Понятно, что подпольный работяга, который
в официальной статистике называется "незанятым",
а в криминальной - "лицом без определенных занятий"
- один из самых удобных объектов уголовного преследования.
Вот почему в последнее время специалисты ввели даже
такой термин - "группы тюремного риска". К
ним относят людей, которых чаще всего оказываются в
конфликте с правоохранительными органами и попадают
в места лишения свободы.
Подавляющее большинство заключенных совершили
незначительные имущественные преступления из-за голода
и бытовой неустроенности, из-за произвола государственных
или частных производителей, из-за того, что вынуждены
добывать себе средства на пропитание "под крышей".
Совсем недавно Уполномоченный по правам человека
в РФ Олег Миронов заявил: "Среди заключенных, содержащихся
в колониях и тюрьмах России, очень мало тех, кто украл
миллионы, но за кражу двух пустых бидонов из-под молока
судьи осуждают на срок 4,5 года. Я не хочу, - добавил
Уполномоченный, - чтобы Россия стала тюрьмой для нищих
и обездоленных".
Дополним Уполномоченного. Средний срок наказания
осужденных к лишению свободы, содержащихся в исправительных
учреждениях ГУИН Минюста РФ, - 5 лет 2 месяца. Выйдя
на свободу через столь длительный срок бывшие заключенные
попадают в совершенно непривычный, непонятный для них
мир. Устроиться в этом мире им теперь гораздо сложнее,
чем до ареста. Это приводит к фантастическому росту
той части населения России, которая оказывается за пределами
легальной экономики. В результате, количество людей
трудоспособного возраста, выпавших из "сферы занятости"
увеличилось, по данным официальной статистики, с 20%
(в 1992 г.) до 50% (в 2001 г.).
Российские места лишения свободы стали своеобразными
"фабриками" по производству людей, привыкших
к казарменному образу жизни: каждый четвертый взрослый
мужчина в России - бывший заключенный. Мы оказались
в безвыходной ситуации: чем больше людей попадает в
тюрьму, тем выше уровень преступности, тем больше становится
людей, вынужденных работать в теневой экономике, подпольно.
И это еще в лучшем случае. В худшем бывшие обитатели
тюрем становятся обузой и без того обремененной заботами
о пропитании семьи, или собирают бутылки, роются в мусорных
ящиках, чтобы заработать себе на суточную дозу спиртного
или наркотика. А в худшем грабят попавшихся в темном
переулке прохожих.
"Тех, кому надо помогать, должно стать
меньше" - такой девиз программы, которую разработал
Центр содействия реформе уголовного правосудия и другие
НПО. Официально она называется "Группы тюремного
риска: вместо подавления - социализация". Главная
цель этой программы: помочь людям, оказавшимся в трудной
ситуации вернуться к нормальной жизни, включиться в
легальные сферы деятельности.
К группам тюремного риска относятся и дети,
подростки, молодые люди, оставшиеся без попечения семьи
и помощи государства, и ставшие алкоголиками, наркоманами,
токсикоманами. С этой группой работает известная не
только в нашей стране, но и за рубежом организация -
Российский благотворительный Фонд: "Нет алкоголизму
и наркомании" или Фонд НАН. О том как работает
эта организация рассказывает сотрудница фонда НАН Татьяна
Островская.
Мы пришли к выводу, что нельзя решать одну
проблему ребенка в отрыве от всех остальных. Нужно
решать все проблемы в комплексе.
Программа с которой мы начинаем называется
первичная профилактика. Это работа с организованными
детскими коллективами и переориентация общественного
сознания на выбор здорового образа жизни.
Мы в этой работе фактически не упоминаем
о наркотиках или алкоголе. Мы говорим детям: о личности,
о самоутверждении, о принятии себя, об осознании своих
чувств, себя как личности, о построении отношений
с окружающим миром и с окружающими людьми. И все это
происходит в форме игры. Потому что дети, особенно,
подростки, не очень любят длинные речи, они гораздо
лучше все воспринимают в игровой форме. И изменение
общественного сознания, выбор здорового образа жизни
- это тоже некая игра, может быть, социальная игра,
которая использует идею пионерства, но которая направлена
на другие цели.
Следующая программа - это вторичная профилактика,
т.е. непосредственная работа с детьми из группы риска.
Такой работой практически не занимается никто, потому
что с организованными детскими коллективами работать
легко: пришел в школу, учебное заведение, провел тренинг.
Гораздо сложнее работать с детьми, которые по каким-то
причинам ушли из семьи: либо полностью все связи с
семьей разорвали, либо заходят домой эпизодически.
Если ребенок совершает правонарушение,
то исток этого правонарушения или социальной дезадаптации
надо искать в семье. Поэтому нельзя помочь ребенку
в отрыве от семьи, необходимо решать его проблемы
вместе с семьей.
Для такой работы с детьми группы риска
нами была разработана концепция реабилитационного
пространства, которая позволяет решать все проблемы
ребенка в комплексе, не отрывая одну от другой, как
это бывает при ведомственном подходе, когда разные
ведомства решают разные проблемы ребенка, и ребенок
выпадает между этими ведомствами из единого процесса
единого.
Как же работают сотрудники Фонда "Нет
алкоголизму и наркомании" с детьми, которые ушли
из семьи, местом обитания которых стала подворотня,
улица? У микрофона Татьяна Островская.
Познакомившись на улице с социальным работником
ребенок попадает в Центр социализации, где его тот
же социальный работник знакомит с сотрудниками этого
Центра. В Центре должна быть и наркологическая служба,
и диагностическая, и лечебная, т.е. ребенок должен
получать всю необходимую помощь. С ним работают психологи,
социальные работники, психологи, которые помогают
ребенку решить те глубинные проблемы, которые у него
существуют, из-за которых у него произошла социальная
дезадаптация.
Мы чаще всего имеем дело с детьми, которые
не получили в своей семье должных навыков, не обрели
нравственных устоев, они даже не понимает, что делают
нечто безнравственное или противозаконное.
Иногда бывает так, что ребенок попадает
в милицию и там впервые узнает о том, что его поступки
- беззаконие, и за них он должен отвечать по закону.
Но для сотрудников Фонда: если ребенок
совершает правонарушение, он предъявляет обществу
свое неблагополучие. И в таком случае ему необходима
помощь. И тот карательный подход, который до сих пор
царствует в нашем государстве, когда ребенка рассматривают
в качестве объекта для репрессий, не помогает нам
решить проблему детской и подростковой преступности.
Этот подход завершает цикл роста криминальных
элементов в нашем обществе, потому что от этих детей
мы избавляемся не на всю жизнь, и не на необитаемый
остров их отправляем. Эти дети возвращаются. Возвращаются
к нам. И я думаю, что если подросток 2 года провел
в тюрьме, то он адаптировался к тюремным условиям,
и когда он выйдет оттуда, то скорее всего станет законченным
преступником.
Выступление Татьяны Островской прозвучало
на семинаре "Группы тюремного риска - от подавления
к социализации", который состоялся в Серпухове
31 мая - 1 июля этого года. Некоторые участники семинара,
в своих выступлениях высказывались за то, чтобы вообще
не наказывать подростков, совершивших правонарушения.
Вот что думает по этому поводу сотрудница фонда НАН
Татьяна Островская.
Здесь прозвучало мнение, что не всегда
надо наказывать ребенка за правонарушения, иногда
лучше его вообще освободить от ответственности. Но
я могу сказать, что освобождение от ответственности,
полная безнаказаность пусть и подростка, вещь столь
же безнравственная, что тупое, бездумное наказание.
Если мы ребенка-правонарушителя не наказываем, а выпускаем,
выталкиваем обратно на улицу, то, скорее всего, он
опять будет совершать правонарушения. Мы, ведь, как
правило, не оказываем ему поддержку и помощь, и он
оказывается опять же там, откуда пришел, один на один
со своими проблемами .
Для того, чтобы этому ребенку помочь, необходимо
работать с семьей. Если у него сохранилась хоть какая-то
связь с семьей, необходимо эту семью объединить, восстановить.
Потому что биологическая семья для ребенка - это самое
важное, это его убежище. Когда он теряет связь с биологической
семьей, для него это всегда травма. И какая бы мать
у этого ребенка ни была, это всегда лучше, чем суррогат
семьи. К тому же материнский инстинкт умирает последним.
Предположим мать страдает алкоголизмом. Но под угрозой
того, что ее лишат родительских прав и ребенка заберут,
ей как альтернативу предложат пройти реабилитационную
программу: Скорее всего, она воспользуется помощью
и начнет лечиться от алкоголизма. Могут быть и какие-то
другие случаи , не столь серьезные, как алкоголизм.
В любом случае надо постараться обстановку в семье
улучшить.
Основной принцип нашей работы: нельзя делить
детей на плохих и хороших. Нельзя плохих изолировать
от хороших для того, чтобы хороших спасти. Мы помогаем
либо всем детям, либо мы не помогаем никому. Самое
главное для такой работе - доверительный контакт.
Нельзя решать проблемы ребенка насильственным путем
- это нарушение его прав.
Нельзя решать проблему беспризорности и
безнадзорности так, как это делают сейчас: собирают
всех бездомных, помещают их в интернаты, приюты и
детские дома, выстраивают охрану, чтобы они оттуда
не сбежали. Таким образом решить проблему беспризорности
не получится. Можно как-то поправить ситуацию только
через доверительный контакт ребенка со взрослым. Например
с социальным работником, который может наладить этот
контакт именно там, где ребенок находится, даже на
улице. Не ребенка нужно притаскивать на нашу территорию,
а наши социальные работники должны идти на улицу,
устанавливать контакт с этим ребенком и привлекать
его, если это возможно, на нашу территорию, в наши
реабилитационные программы.
Общество попечителей пенитенциарных учреждений
и защиты прав человека, которую возглавляет Ирина Семеновна
Котова, начало свою деятельность в 1993 года в городе
Серпухове. Благодаря переписке с заключенными, а она
ведется давно и с заключенными различных субъектов федерации,
эта, ставшая в 1999 году межрегиональной, организация
известна тысячам российских заключенных и их родственников.
В год Общество получает более пяти тысяч писем и на
каждое дает ответ, помогает людям бороться с произволом
и беззаконием, учит их самостоятельно защищать свои
права. Но главным объектом внимания Общества остается
серпуховской следственный изолятор. В прошлом году при
поддержке международной организации "Международная
тюремная реформа" Общество проводит в СИЗО новую
программу. Ее цель - дать хотя бы первичное образование
несовершеннолетним заключенным. О своей работе в серпуховском
СИЗО рассказывает учительница Людмила Анатольевна
Буданова.
Мы когда пришли на первый урок 1 сентября,
страшновато было: никогда до этого в следственном
изоляторе не бывали, думали: там у них всех единая,
тюремная форма. Оказалось - нет: дети все в своей
одежде, домашние такие, как будто пришли только из
школы. Обычные дети, и воспринимают они нас как обычных
учителей в школе. Но из последующих бесед мы выяснили,
что многие из них сидят за очень тяжкие преступления,
за которые им, возможно придется нести ответственность.
Обучать этих детей обязательно нужно. Когда
мы уходим от них, мы видим их глаза, им жалко, что
они с нами расстаются, они говорят: "Вы нам приносите
кусочек вольной жизни, то, от чего нас оторвали: У
нас с вами быстрей проходит время в следственном изоляторе".
Необходимо их и обучать, и заниматься чем-то
другим, проводить мероприятия, с концертами приходить,
с беседами. Очень они бы хотели, чтобы к ним приходили
служители церквей. Они уже наказаны тем, что оказались
в тюрьме, и встречаясь с нормальной жизнью, встречаясь
со знаниями, в общем-то, понимают, что сами себя наказали.
Еще такая проблема, это проблема всего
нашего общества - пьянство. Почти со всеми ребятами
разговаривали, и оказалось все страшные тяжкие преступления
они совершили или в состоянии опьянения, или в наркотическом
состоянии. Почти все. Никто сознательно никого не
шел убивать или грабить.
И еще, одно врезалось в память. Ходил к
нам на занятия один мальчик, он осужден уже был за
угон машины, и его должны были отправить в колонию
для несовершеннолетних. Но тут началась амнистия,
и он под нее подпадал. Когда он уходил из СИЗО, то
сказал: "Меня все равно дома никто не ждет".
И вот вышел он прямо перед Новым годом. И как же мы
себя чувствовали страшно и ужасно, когда вскоре после
Нового года он опять вернулся в СИЗО.
К сожалению выполнить все, заложенное в программе,
Серпуховским попечителям не удается. И вовсе не потому
что не хватает сил, желания, средств, а из-за препятствий,
которые искусственно создает местный отдел образования.
С одной стороны этот отдел не желает ни копейки выделить
на обучение подростков, оказавшихся в тюрьме, с другой
- требует от учителей-добровольцев, чтобы на занятиях
с несовершеннолетними заключенными, все проводилось,
как в вольной школе. У микрофона Ирина Семеновна
Котова - председатель Общества попечителей
пенитенциарных учреждений и защиты прав человека.
Мы решили, что с несовершеннолетними заключенными
будут работать учителя коррекционной школы, у них
профессионально гибкий подход к трудным подросткам.
Но от учителей сразу же потребовали, чтобы они составили
такую программу, какую требует отдел народного образования
от обычных школ. При таких требованиях логично было
бы отпустить хотя бы небольшие деньги на учителей.
Или своих бы прислали. Правда, я сомневаюсь, что обычные
учителя из казенных школ смогут заниматься с нашими
подростками. Не так-то просто преподавать ребятам
из СИЗО как в обычной школе: математику, алгебру,
геометрию, географию и т.д.
У подростков из СИЗО внимание не рассеивается, когда
с ними 5 минут поговорили про дуб: что это за дерево,
где растет:, потом рассказали про географию какого-нибудь
города, известного своими дубравами, потом историю
этого города: И вот при такой методике, совсем не
по учебникам, нашим детям было интересно.
Если комитет по образованию пошел бы на
то, чтобы не на западные деньги наших тюремных детей
учить, а на свои российские государственные, мы бы
только это приветствовали. Но вот факт, когда мы пришли
в изолятор, узнали, что до реализации нашей образовательной
программы, их там никто не учил.
Дикие сидели ребята, вымуштрованные вроде
бы тюрьмой, и хотят сидеть спокойно, но с какой-то
дикостью в поведении справиться не могут. А вот результаты
их воспитания по нашей программе. Приезжал в СИЗО
из ДК "Россия" большой коллектив девочек,
в коротких юбочках, танцевали: И ребята нормально
сидели, никаких не было выкриков, никакой дикости,
аплодировали. Т.е. заметно было, что занятия, которые
с ними проводят, даром для них не прошли. Они не просто
знают, где растет дерево дуб, немец Сталин или не
немец, они просто стали более социальными, эти ребята,
находясь в СИЗО. Будем надеяться останутся такими
и в воспитательной колонии. Потому-то мы точно теперь
знаем, что образовательная программа в СИЗО должна
быть необычной, неформальной, знаем, что она необходима.
Если удастся нам в благотворительных фондах
найти деньги на продолжение программы, это было бы
прекрасно. Но западные фонды - это не копилка.
Конечно наши учителя не бросят ребят на
школьные каникулы, будут с ними до первого сентября
заниматься.
Но вот вопрос: удастся ли нам продолжить
образовательную программу после первого сентября этого
года? Не пропадут ли даром наши наработки? И почему
государство должно оставаться в стороне: дети, хоть
и в тюрьме, наши - российские. Почему государство
и соответствующие отделы образования не должны о них
думать? Вопрос поставлен и мы ждем на него ответа.
Как бы хорошо не развивалась образовательная
программа для подростков СИЗО, тревогу у серпуховских
попечителей вызывает следующее: им, по существу, запретили
проводить программу по правовому просвещению для заключенных
изолятора. Между тем, по исследованиям, проведенным
Обществом, 96% заключенных говорят о своей полной правовой
безграмотности, 91% - о том, что у них не было средств
на оплату услуг адвоката. Только 2% заключенных сообщили,
что они получали юридическую помощь от сотрудников пенитенциарных
служб.
Но администрация серпуховского СИЗО считает,
что и своих юристов у них хватает, а кроме того ссылается
на запрет, наложенный областным ГУИН на программу правового
просвещения. Рассказывает Ирина Семеновна Котова.
Я недаром сказала, что наша программа называлась
образовательно-просветительской. С образовательной
у нас все прекрасно, и дай Бог, чтобы продолжалась.
Под просветительской частью имелось в виду правовое
просвещение. На тех семинарах, которые мы проводили
совместно с сотрудниками уголовно-исполнительной системы,
там представители общественных организаций с представители
пенитенциарных учреждений, взявшись за руки говорили:
"Как хорошо! Будем дружить!"
Так вот, с первого сентября, учителя к
детям ходят, но просветительскую программу, программу
по правовому просвещению заключенных нам так и не
дали проводить. Мы не лелеяли наивных надежд, что
мы вот придем, и будем встречаться с подследственными.
Речь шла об уже осужденных, чьи приговоры вступили
в законную силу, контакт с которыми законом не запрещен.
И важно, чтобы они не упустили чего-то с жильем, чтобы
их реабилитация началась сейчас, а не за полгода до
освобождения. И у них много юридических правовых вопросов:
как написать надзорную жалобу, чтобы она не оказалась
пустой, чтобы они не озлоблялись и не называли отписками
то, что они получают на свои безграмотные жалобы.
Может быть, эти осужденные и не добились бы отмены
приговора, они бы просто смирились, поняли, что их
осудили правильно. Вот в этом была одна из наших задач.
Но у нас налажены отношения со следственным изолятором,
у нас нет оснований считать, что они нам говорят неправду,
просто так нас отталкивают. Но все ссылки идут на
УИН Московской области, который держался с нами за
руки на недавнем семинаре. Нам не дают возможностей
проводить правовые программы, не пускают в СИЗО, и
объяснение такое, что в следственном изоляторе своих
юристов достаточно.
Но потом, от тех, кто попал из серпуховского
СИЗО в Мурманск, Архангельск, Татарстан и т.д. (к
сожалению, своих заключенных Московская область далеко
рассылает), мы получаем письма: "Расскажите,
как мне обжаловать приговор, расскажите, как мне не
потерять квартиру, я прозевал срок вступления в право
на наследство, у меня умерла мама и т.п.".
И вот теперь, когда человек оказался в
Архангельске, мы не можем ему помочь восстановить
срок для подачи соответствующего ходатайства. И много
подобных случаев такого рода бывает. А нам говорят:
не надо заключенным никакого вашего правового просвещения,
без вас обойдемся
О сверхзакрытости серпуховского СИЗО наши
корреспонденты знают не только по отзывам активистов
"Общества попечителей пенитенциарных учреждений
и защиты прав человека". Еще до семинара, прошедшего
в конце мая - в начале июня этого года, его участникам
обещали показать хотя бы те корпуса СИЗО, где сидят
уже осужденные; подростков, которые занимаются по такой
замечательной программе серпуховского Общества. Но дальше
пустого клуба участников семинара так и не пустили,
сославшись на приказ начальника серпуховского СИЗО г-на
Стогова. И даже не разрешили проконтролировать раздачу
привезенной участниками с собой гуманитарной помощи,
что в последние годы стало обыкновением в большинстве
закрытых учреждений традицией.
Так вот, с ответственными должностными лицами
Московского областного УИН сотрудники Центра содействия
реформе уголовного правосудия и наши корреспонденты
встречались не так давно. Ничего конкретного в ответ
на свои вопросы они не получили. Зато услышали от должностных
лиц много демагогических рассуждений об открытости учреждений
уголовно-исполнительной системы, о необходимости сотрудничества.
Между тем, и заместитель министра юстиции
Юрий Иванович Калинин, и начальник ГУИН Минюста Владимир
Увенальевич Ялунин, и зам. начальника управления СИЗО
и тюрем Владимир Васильевич Демченко только и твердят
на встречах с правозащитниками и журналистами о том,
что теперь ГУИН и его учреждения самые открытые и прозрачные
чуть ли не во всем мире, не говоря уже о России.
Совсем недавно и Президент России Владимир
Путин подписал указ "Об утверждении общих принципов
служебного поведения государственных служащих".
В нем, цитирую, говорится: "Реформирование государственной
службы должно обеспечить создание действенных механизмов:
подконтрольности и открытости системы государственной
службы гражданскому обществу:
дебюрократизации отношений между государственными органами,
государственными служащими и гражданами, структурами
гражданского общества".
Вот и выходит, что Президент указывает, предписывает
государевым людям открытость, призывает к сотрудничеству
с НПО, а государевы люди полагают, что ни их собственное
начальство, ни Президент им - не указ.
Совсем как в крыловской басне: "а Васька слушает
да ест". "Ест" же, т.е. содержится наш
государственный "Васька" на наши же с Вами
деньги, господа налогоплательщики.
Вы слушали программу "Облака"
Всем привет
|
